«Выдумав» некогда порох, человечество изобрело к нему и ружья, которые со временем стали достаточно скорострельными и даль­нобойными. Заполучив их, охотники быстро сообразили, что охота с ружьями куда менее хлопотна и, главное, более добычлива, чем с пернатыми хищниками. Старые друзья были вскоре поза­быты. Соколиная охота в Европе все больше превращалась в кра­сивый, но дорогостоящий спорт. Она и поныне культивируется во многих странах ревностными ее хранителями, но миллионы ны­нешних ружейных охотников подчас об этом даже не подозре­вают.
Итак, ружья становились все доступнее, ружейная охота — все массовее. А тут еще набирающие силу промышленники пусти­ли под топор европейские леса. Нетрудно догадаться о судьбе дичи — она исчезала прямо на глазах.
Само собой разумеется, начались поиски виновных. Вот тут-то охотники и припомнили былых друзей и помощников — пернатых хищников. «Логика» рассуждений была убийственно проста — раз хищники едят дичь, значит они ее и съели. Чуть позже мы еще вернемся к анализу этой «аргументации». Но сотню лет тому назад ее было достаточно, чтоб объявить прежних кумиров злей­шими врагами человека. Отыскав таким образом «виновных», охотники со спокойной совестью принялись за массовое их унич­тожение. Начатая во второй половине прошлого столетия эта жестокая кампания быстро разгоралась, захватывая все новые и новые страны. Кнут требовал «пряника». В ход были пущены такие мощные стимулы, как солидные вознаграждения за истреб­ление хищных птиц. Призывы отдельных ученых к благоразумию оставались гласом вопиющего в пустыне, тонули в хоре требо­ваний суровой кары для «пернатых разбойников».
Их карали. Да еще как. Один только пример: в одном из име­ний Шотландии в начале XVIII века за 4 года уничтожили: берку­тов 15, орланов-белохвостов 27 (напомню, что вид этот на Бри­танские острова так пока и не возвратился), скоп 18, тетеревят­ников 63, луней разных 83, канюков 659, красных коршунов 275, пустельг 462, сапсанбв 98; итого 1700 ровно. Мрачные цифры.
На рубеже прошлого и нынешнего столетия в Англии, Герма­нии, Норвегии, Швеции, США и других странах были уничтожены миллионы хищных птиц и сов. В некоторых местностях они были выбиты нацело. Для пернатых хищников наступила поистине Вар­фоломеевская ночь.
По сравнению с Западной Европой в нашей стране с началом и, что весьма огорчительно, с окончанием антихищниковой кам­пании несколько припоздали. Организованную борьбу с пернаты­ми хищниками начали в России, по существу, лишь в самом конце прошлого столетия. Приторможенная первой мировой войной, она не успела достигнуть больших масштабов и захватить обшир­ные территории.
Многие весьма кардинальные положительные перемены в под­ходах к решению ряда крупных проблем охраны природы, порож­денные Великой Октябрьской социалистической революцией, не проявились, к сожалению, сколь-либо позитивно в воззрениях охот­ничьей общественности на роль пернатых хищников. Сонм охот­ничьих журналов центрального и местного значения с середины 20-х годов затевает трескучую кампанию обвинений хищных птиц в кровожадности, в истреблении пернатой дичи и домашней пти­цы, в нанесении непоправимого ущерба народному хозяйству. Некоторые корреспонденты прямо-таки специализировались на сочинительстве «заметок ужасов», якобы почерпнутых из их охот­ничьей практики. В годовых комплектах таких журналов мелькали десятки заметок о хищных птицах и почти все до единой — про-, тив хищных птиц. В негодующих тирадах обвинителей терялись голоса отдельных защитников, пытающихся оградить от нападок хотя бы некоторые виды, никакого касательства к охотничьим де­лам не имеющие: пустельгу, осоеда, болотных и ушастых сов и т. п. Журнальная кампания против пернатых хищников нараста­ла, ширилась и, самое страшное, претворялась в реальную прак­тику массового их истребления.
Это не могло не вызвать ответного движения в защиту перна­тых хищников. В противовес огульным их обвинениям, чаще всего основанным на случайных поверхностных наблюдениях ( а иногда и без таковых), появляются специальные исследования, прежде всего питания хищных птиц, предпринимаются попытки напомнить об их положительном сельскохозяйственном значении. Хотя боль­шая часть такого рода работ оставалась достоянием научных журналов, идея всесторонней, а стало быть, более объективной оценки этой группы стала проникать и на страницы популярной печати.
Вслед за С. А. Бутурлиным, Б. М. Житковым и некоторыми другими видными отечественными орнитологами и натуралистами того времени в защиту пернатых хищников выступает Г. П. Де­ментьев. Поначалу его работы по хищным птицам, публикуемые с 1931 года преимущественно во французских и немецких журна­лах, носят подчеркнуто академический характер, касаясь систе­матики, морфологии, особенностей распространения. Но уже в брошюре «Охота с ловчими птицами» (1935 г.) и в некоторых последующих статьях красочные описания пернатых хищников вызывают к ним уважительность, восхищение великолепными кры­латыми охотниками — весьма эффективными подчас помощниками промысловиков. Немалый вклад в изучение и тем самым в за­щиту хищных птиц в те предвоенные времена внесли А. Н. Фор­мозов, Л. М. Шульпин, Г. Н. Лихачев, В. П. Теплое, М. Д. Зверев, Е. С. Птушенко и многие другие орнитологи. Их работы положили начало накоплению отечественных материалов для объективной научной оценки природной и хозяйственной значимости хищных птиц.
Отгремела Великая Отечественная. Началось восстановление народного хозяйства. И вновь, в третий уже раз, в начале 50-х го­дов вспыхнул очередней рецидив гонений на пернатых хищников. Хотя суть кампании оставалась той же, тактика изменилась. Шум­ные публичные разглагольствования о вредной деятельности сме­нились тихими ведомственными инструкциями об их нещадном истреблении « в любое время и любыми методами». Новые инст­рукции и правила внешне выглядели даже «научно», ибо предпи­сывали уничтожать только «вредные» виды, чаще всего — ястре­ба-тетеревятника, ястреба-перепелятника и болотного луня. Но этот кажущийся ограничитель начисто снимался невиданно щед­рыми материальными стимулами и практически полным отсутст­вием контроля -за видовым составом истребляемых хищных птиц. А стимулы были отменными: премии (по 2—3 руб. за каждую пару сданных лапок «вредного», а практически любого хищни­ка); конкурсы с награждением победителей часами, оружием, крупными денежными суммами; лотереи с выплатой до 100— 200 рублей за добычу предварительно окольцованного ястреба и многое другое.
Орнитологам, которым удавалось проникнуть к «секретным» ящикам со сданными лапками пернатых хищников, открывались вещи поразительные: числившимся в списках «вредных» ястребам и болотному луню принадлежали в сумме 10—20, редко до 30% заактированных (и щедро оплаченных!) лап «вредителей охот­ничьего хозяйства».
Из 100—150 тысяч ежегодно уничтожаемых по стране хищных птиц не менее 100 тысяч приходилось на канюков, пустельг, коб­чиков, полевых луней, степных орлов, сов и других полезных для сельского хозяйства видов, да на «нейтралов» вроде осоеда, кор­шуна, чеглока и т. п. В грудах лап «вредных хищников» попада­лись козодои, кукушки, дятлы...
Истребительная кампания хищных птиц подошла к критической черте, за которой все отчетливее проступала неотвратимость полного их уничтожения. Маятник отношений к пер 'тым хищни­кам сполна прошел предельную амплитуду от любви к ненависти, качнувшись, наконец,...