Гибельной для сапсанов новинкой оказались пестициды. С по­слевоенного времени химические препараты широко стали при­меняться в целях вполне гуманных — для защиты урожая от раз­личных вредителей (отсюда и название: «pest»— зараза; «cide»— истреблять). Наиболее сильнодействующими (токсичными) оказа­лись ДДТ и некоторые другие хлорорганические соединения. По­началу все было нормально: посыпанные ДДТ вредные насеко­мые гибли, агрономы и химики были довольны. Но вскоре замети­ли, что гибнут не только вредные насекомые, но и полезные жужелицы, домашние пчелы, певчие птицы. Позднее обнаружи­лась и главная неприятность — пестициды начали путешествовать по пищевым цепочкам, накапливаясь в конечных их звеньях, на вершинах трофических пирамид, где прочно обосновался, наряду с прочими хищниками (и человеком, к слову сказать), сокол сап­сан. От тысяч отравленных насекомых — к поедающему их дроз­ду, от сотен дроздов — к добывающему их соколу. Аккумулиро­ванные такими путями пестициды в течение нескольких лет достигли угрожающих концентраций. Нарушился кальциевый обмен, и сапсаны стали откладывать яйца с истонченной, хрупкой скор­лупой, которая трескалась от малейшего неосторожного движения насиживающей самки. Нарушился нормальный ход репродуктив­ных процессов, и резко возросла доля неоплодотворенных яиц, анормально развивающихся эмбрионов. Рождаемость перестала компенсировать смертность (охотники и разорители гнезд в «пе-стицидные времена» тоже ведь не дремали), кривая многолетней динамики численности резко переломилась книзу, все круче па­дая к нулю.
Главной на сегодня причиной упадка популяции сапсанов, тяж­кой современной их болезнью оказались именно пестициды. Это установлено многими тысячами тщательных химических анализов, корреляциями уровня содержания ядохимикатов в разных тканях с толщиной скорлупы и общим успехом размножения, результа­тами экспериментальных кормлений хищников загрязненной ДДТ пищей. Более всего от пестицидов пострадали сапсаны — конеч­ные накопители ядохимикатов от миллионов отравленных насеко­мых по кратчайшим цепочкам вроде: гусеница — грач — сокол.
Поклона нашего заслуживают пострадавшие от ядохимикатов соколы. Не случись краха их популяций (да не найдись орнито­логов, этим обеспокоенных), как бы не пришлось изучать губи­тельные влияния пестицидов уже на человеке... Для нас сапсаны оказались чем-то вроде предохранителя, которому положено сгорать первым.
Поставленный диагноз определил и курс лечения — запреще­ние особо токсичных ядохимикатов. А реальная угроза здоровью человека существенно ускорила введение запретов. В Великобри­тании, например, ограничения использования ДДТ и других опас­ных пестицидов стали вводить с конца 60-х — начала 70-х годов, после чего и наметилось восстановление популяции сапсана. А в США запрет применения ДДТ ощутимых результатов пока не дал. Выяснилось при этом, что североамериканские сапсаны про­должают накапливать ядохимикаты на южноамериканских зимов­ках, где пестициды еще широко используются. Сходная, вероятно, ситуация сложилась для наших сибирских сапсанов. Недавно ус­тановлен высокий уровень ДДТ в содержимом их яиц, повышен­ная истонченность скорлупы, хотя в тундрах, где они гнездятся, никаких пестицидов не было и нет. Остается согласиться с пред­положением, что сапсаны получили высокую дозу ядохимикатов, добывая на зарубежных зимовках птиц с обрабатываемых пести­цидами полей.
Все вроде бы ясно,  а хочется предостеречь: пестициды — угроза соколам наиважнейшая, но не единственная. Забвение других опасностей может обернуться тяжелыми для сапсана по­следствиями. И напротив, ослабление любого из негативных фак­торов может оказаться для соколов благотворным. Отрадный тому пример — недавнее восстановление покинутых ранее гнез­довий сапсана вдоль одной из таймырских рек; есть основания думать, что это результат более бережного отношения к редко­стным хищникам со стороны местного населения и пришлого экс­педиционного люда. Единственный в нашей стране, ко обнадежи­вающий этот случай и позволил при оценке масштабов сокраще­ния численности сапсанов обронить осторожное «почти».